В жилище мрачное теней на суд предстали пред Судьёй
В один и тот же час: «Грабитель»…
[Он по большим дорогам разбивал, и в петлю, наконец, попал];
Другой был славою покрытый «Сочинитель»:
Он тонкий разливал в своих творениях яд,
Вселял безверие, укоренял разврат,
Был, как Сирена, сладкогласен
И, как Сирена, был опасен.
В аду обряд судебный скор;
Нет проволочек бесполезных:
В минуту сделан приговор.
На страшных двух цепях железных
Повешены больших чугунных два котла:
В них виноватых рассадили,
Дров под «Разбойника» большой костёр взвалили;
Сама Мегера их зажгла
И развела такой ужасный пламень,
Что трескаться стал в сводах адских камень.
Суд к «Сочинителю», казалось, был не строг;
Под ним, сперва, чуть тлелся огонёк;
Но там, чем далее, тем боле разгорался.
Вот веки протекли, огонь не унимался.
Уж под «Разбойником» давно костёр погас:
Под Сочинителем он злей с часу на час.
Не видя облегчения,
«Писатель», наконец, кричит среди мученья,
Что справедливости в богах нимало нет.
Что славой он наполнил свет
И ежели писал немножко вольно,
То слишком уж за то наказан больно;
Что он не думал быть Разбойника грешней.
Тут перед ним, во всей красе своей,
С шипящими между волос змеями,
С кровавыми в руках бичами,
Из адских трёх сестёр явилась одна.
«Несчастный! – говорит она, –
Ты ль Провидению пеняешь?
И ты ль с Разбойником себя равняешь?
Перед твоей, ничто его вина.
По лютости своей и злости,
Он вреден был, пока лишь жил;
А ты... уже твои давно истлели кости,
А солнце разу не взойдет,
Чтоб новых от тебя не осветило бед.
Твоих творений яд не только не слабеет,
Но, разливаясь, век от веку лютеет.
Смотри [тут свет узреть она ему дала],
Смотри на злые все дела
И на несчастия, которых ты виною!
Вот дети, стыд своих семей, –
Отчаянье отцов и матерей:
Кем ум и сердце в них отравлены? – тобою.
Кто, осмеяв, как детские мечты,
Супружество, начальства, власти,
Им причитал в вину людские все напасти
И связи общества рвался расторгнуть? – ты.
Не ты ли величал безверье просвещением?
Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облёк
И страсти и порок?
И вон, опоена твоим ученьем,
Там целая страна полна
Убийствами и грабежами,
Раздорами и мятежами
И до погибели доведена тобой!
В ней каждой капли слёз и крови – ты виной.
И смел ты на богов хулой вооружиться?
А сколько впредь ещё родится
От книг твоих на свете зло!
Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!» –
Сказала гневная Мегера и крышкою захлопнула котёл.
1816 год