Колобок

И покатился себе дальше; только заяц его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему волк: "Колобок, колобок! Я тебя съем!" - "Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!"

Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я у дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
Я у зайца ушел,
У тебя, волка, не хитро уйти!

И покатился себе дальше; только волк его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему медведь: "Колобок, колобок! Я тебя съем". - "Где тебе, косолапому, съесть меня!"

И опять укатился; только медведь его и видел!... Катится, катится "олобок, а навстречу ему лиса: "Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький". А колобок запел:

Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я у дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
Я у зайца ушел,
Я у волка ушел,
У медведя ушел,
У тебя, лиса, и подавно уйду!

"Какая славная песенка! - сказала лиса. - Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на мою мордочку да пропой еще разок погромче". Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню. "Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок", - сказала лиса и высунула свой язык; колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса - ам его! и скушала.

Теремок

Построила муха терем и живёт в нем. Бежит блоха-попрыгуха, увидала теремок и стучится:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха. А ты кто?
— А я — блоха-попрыгуха.
— Иди ко мне жить!
Стали они вдвоём жить.
Летит комар-пискун и стучится:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха. А ты кто?
— А я комар-пискун.
— Иди к нам жить!
Бежит мышка-норушка и стучится:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха.— Я — комар-пискун. А ты кто?
— А я мышка-норушка.
— Иди к нам жить!
Скачет мимо лягушка-квакушка, увидала теремок и стучится:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха.
— Я — комар-пискун.
— Я—мышка-норушка. А ты кто?
— А я лягушка-квакушка.
— Иди к нам жить!
Идёт зайчик-побегайчик, увидал теремок и стучится:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха.
— Я — комар-пискун.
— Я — мышка-норушка.
— Я — лягушка-квакушка. А ты кто?
— А я зайчик-побегайчик.
— Иди к нам жить!
Бежит мимо лиса — стук-постук:
— Кто, кто в терему ? Ктo, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха.
— Я — комар-пискун.
— Я — мышка-норушка.
— Я — лягушка-квакушка.
— Я — зайчик-побегайчик. А ты кто?
— А я лисичка-сестричка.
— Иди к нам жить!
Идёт волк и стучит в дверь:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха.
— Я — лягушка-квакушка.
— Я — зайчик-побегайчик.
— Я — лисичка-сестричка. А ты кто?
— А я волчище — серый хвостище!
— Иди к нам жить!
Вот они в тереме живут, песни поют.
Вдруг идёт медведь косолапый и ревёт во всю мочь:
— Кто, кто в терему? Кто, кто в высоком?
— Я — муха-горюха.
— Я — блоха-попрыгуха.
— Я — комар-пискун.
— Я — мышка-норушка.
— Я — лягушка-квакушка.
— Я — зайчик-побегайчик.
— Я — лисичка-сестричка.
— Я — волчище — серый хвостище.
Все из теремка:
— А ты кто?
— А я медведь косолапый!
— Ну, полезай к нам!
Вот медведь полез в теремок. Лез, лез. лез. лез — никак не мог влезть и говорит:
— Я лучше у вас на крыше поживу!
— Да ты нас раздавишь!
— Нет, не раздавлю!
— Ну, полезай на крышу.
Сел медведь на крышу — и раздавил теремок. Насилу успели из него все выскочить.

Курочка Ряба

Шли за водою поповы дочери, спрашивают деда, спрашивают бабу:

- О чем вы плачете?

- Как нам не плакать! - отвечают дед да баба. - Есть у нас курочка Ряба; снесла под полом яичко - пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил - не разбил, баба била - не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила.

Как услышали это поповы дочери, со великого горя бросили ведра наземь, поломали коромысла и воротились домой с пустыми руками.

- Ах, матушка! - говорят они попадье. - Ничего ты не знаешь, ничего не ведаешь, а на свете много деется: живут себе дед да баба, у них курочка Ряба; снесла под полом яичко - пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил - не разбил, баба била - не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила. Оттого дед плачет, баба плачет, курочка кудкудачет, ворота скрипят, со двора щепки летят, на избе верх шатается. А мы, идучи за водою, ведра побросали, коромысла поломали!

На ту пору попадья плачет, и курочка кудкудачет, тотчас с великого горя опрокинула квашню и все тесто разметала по полу.

Пришел поп с книгою.

- Ах, батюшка! - сказывает ему попадья. - Ничего ты не знаешь, ничего не ведаешь, а на свете много деется: живут себе дед да баба, у них курочка Ряба; снесла под полом яичко - пестро, востро, костяно, мудрено! Дед бил - не разбил, баба била - не разбила, а мышка прибежала да хвостиком раздавила. Оттого дед плачет, баба плачет, курочка кудкудачет, ворота скрипят, со двора щепки летят, на избе верх шатается! Наши дочки, идучи за водою, ведра побросали, коромысла поломали, а я тесто месила да со великого горя все по полу разметала!

Поп затужил-загоревал, свою книгу в клочья изорвал.

Сказка о рыбаке и рыбке
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод –
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод –
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод –
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой – золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
"Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь".
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
"Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе".

Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
"Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю
Не посмел я взять с неё выкуп;
Так пустил её в синее море".
Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось".

Вот пошёл он к синему морю;
Видит – море слегка разыгралось.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка и спросила;
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом.
Будет вам новое корыто".

Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
"Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу".

Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет".

Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой,
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
"Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой".

Пошёл старик к синему морю
(Неспокойно синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой
Хочет быть столбовою дворянкой".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом".

Воротился старик ко старухе,
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
"Здравствуй, барыня-сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна".
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.

Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;
Опять к рыбке старика посылает:
"Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой.
А хочу быть вольною царицей".
Испугался старик, взмолился:
"Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь.
Насмешишь ты целое царство".
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
"Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою?
Ступай к морю, говорят тебе честью;
Не пойдёшь, поведут поневоле".

Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей с поклоном старик отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей".
Отвечает золотая рыбка:
"Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!"

Старичок к старухе воротился,
Что ж? пред ним царские палаты,
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вина;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик-испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: "Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна?"
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила,
А народ-то над ним насмеялся:
"Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!"

Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает.
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
"Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках".

Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою:
Чтобы жить ей в окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках".
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.

Три медведя

Дверь была отворена; она посмотрела в дверь, видит: в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали её Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.

В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлёбкой. Первая чашка, очень большая, была Михаилы Ивановичева; вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина, третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.

Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки; потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки; и Мишуткина похлёбка ей показалась лучше всех.

Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой - Михаилы Иванычев, другой поменьше - Настасьи Петровнин и третий маленький, с синенькой подушечкой, - Мишуткин. Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нём было неловко; потом села на маленький стульчик и засмеялась: так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колена и стала есть. Поела всю похлёбку и стала качаться на стуле.

Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая - Михаилы Иванычева, другая средняя - Настасьи Петровнина, третья маленькая - Мишенькина.

Девочка легла в большую - ей было слишком просторно; легла в среднюю - было слишком высоко; легла в маленькую - кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.

А медведи пришли домой голодные и захотели обедать. Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом:

- КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ?

Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко:

- КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ?

А Мишутка увидал свою пустую чашечку и запищал тонким голосом:

- КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ И ВСЕ ВЫХЛЕБАЛ?

Михаило Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом:

- КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СДВИНУЛ ЕГО С МЕСТА?

Настасья Петровна взглянула на свой стул и зарычала не так громко:

- КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СДВИНУЛ ЕГО С МЕСТА?

Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал:

- КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СЛОМАЛ ЕГО?

Медведи пришли в другую горницу.

-КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ И СМЯЛ ЕЁ? - заревел Михайло Иваныч страшным голосом.

- КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ И СМЯЛ ЕЁ? - зарычала Настасья Петровна не так громко.

А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом:

- КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ?

И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут:

- ВОТ ОНА! ДЕРЖИ, ДЕРЖИ! ВОТ ОНА! ВОТ ОНА! АЙ-Я-ЯЙ! ДЕРЖИ!

Он хотел её укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали её.