Евсей, Евсей, муку просей, а просеешь муку - испеки в печи калачи да мечи на стол горячи.
Шестнадцать шли мышей и шесть нашли грошей, а мыши, что поплоше, шумливо шарят гроши.
Маланья-болтунья молоко болтала, выбалтывала, не выболтала.
Из кузова в кузов шла перегрузка арбузов. В грозу, в грязи от груза арбузов развалился кузов.
Возле дома холм с кулями, выйду на холм, куль поправлю.
Два щенка щека к щеке щиплют щетку в уголке.
Ежик в бане вымыл ушки, шею, кожицу на бpюшке. И сказал еноту еж: Ты мне спинку не потрешь?
Лена искала булавку, а булавка упала под лавку.
Не жалела мама мыла. Мама Милу мылом мыла. Мила мыла не любила, мыло Мила уронила.
Пришел Прокоп - кипит укроп, ушел Прокоп - кипит укроп. И при Прокопе кипит укроп, и без Прокопа кипит укроп.
Цыган на цыпочках цыкнул цыпленку: “Цыц!”
На дворе дрова, за двором дрова, под двором дрова, над двором дрова, дрова вдоль двора, дрова вширь двора, не вместит двор дров. Дрова выдворить обратно на дровяной двор.
Бомбардир бомбардировал Бранденбург.
Отворяй, Варвара, ворота, коли не враг за воротами, а врагу да недругу от Варвариных ворот - поворот.
Стоит копна с подприкопеночком, а под копной перепелка с перепеленочком.
Сидел тетерев на дереве, а тетерка с тетеревами на ветке.
Пекарь пёк пироги в печи.
На меду медовик, а мне не до медовика.
В четверг четвертого числа в четыре с четвертью часа лигурийский регулировщик регулировал в Лигурии, но тридцать три корабля лавировали, лавировали, да так и не вылавировали, и потом протокол запротоколировал, как интервьюером интервьюируемый лигурийский регулировщик речисто, да не чисто рапортовал, да так зарапортовался про раз-мокропогодившуюся погоду, что, дабы инцидент не стал претендентом на судебный прецедент, лигурийский регулировщик акклиматизировался в неконституционном Константинополе, где хохлатые хохотушки хохотом хохотали и кричали турке, который начерно обкурен трубкой: не кури, турка, трубку, купи лучше кипу пик, лучше пик кипу купи, а то придет бомбардир из Бранденбурга — бомбами забом-бардирует за то, что некто чернорылый у него полдвора рылом изрыл, вырыл и подрыл.
Но на самом деле турка не был в деле, да и Клара-краля в то время кралась к ларю, пока Карл у Клары крал кораллы, за что Клара у Карла украла кларнет, а потом на дворе вдовы Варвары два этих вора дрова воровали; но грех — не смех — не уложить в орех: о Кларе с Карлом во мраке все раки шумели в драке — вот и не до бомбардира ворам было. Зато рассердившаяся вдова убрала в сарай дрова: раз дрова, два дрова, три дрова — не вместились все дрова, и два дровосека, два дровокола-дроворуба для расчувствовавшейся Варвары выдворили дрова вширь двора обратно на дровяной двор, где цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла; цыпленок же цапли цепко цеплялся за цепь; молодец против овец, а против молодца сам овца, которой носит Сеня сено в сани, потом везет Сенька Соньку с Санькой на санках: санки — скок, Сеньку — в бок, Соньку — в лоб, все — в сугроб, а оттуда только шапкой шишки сшиб, затем по шоссе Саша пошел, саше на шоссе Саша нашел; Сонька же — Сашкина подружка — шла по шоссе и сосала сушку, да притом у Соньки-вертушки во рту еще и три ватрушки — аккурат в медовик, но ей не до медовика — Сонька и с ватрушками во рту пономаря перепономарит, перевыпономарит: жужжит, как жужелица, жужжит, да кружится: была у Фрола - Фролу на Лавра наврала, пойдет к Лавру на Фрола — Лавру наврет, что вахмистр с вахмистршей, ротмистр с ротмистршей, у ужа — ужата, у ежа — ежата, а у него высокопоставленный гость унес трость, и вскоре опять пять ребят съели пять опят с полчет-вертью четверика чечевицы без червоточины, да тысячу шестьсот шестьдесят шесть пирогов с творогом из сыворотки из-под простокваши, — о всем о том колокола звоном раззванивали, да так, что даже Константин — зальцбуржский бесперспективняк из-под бронетранспортера констатировал: как все колокола не переколоколовать, не перевыколоколо-вать, так и всех скороговорок не перескороговорить, не перевыскороговорить; но попытка — не пытка.
Дед Додон в дуду дудел, Димку дед дудой задел.